Текст произведения
(PDF):
Читать
Скачать
Пространственное развитие как зеркало состояния общей экономической политики Пространственное развитие страны определяется тем состоянием, которое она занимает в системе мировых производственных отношений. В России организация экономической активности в пространстве за период 1990-2016 гг. проходит под влиянием ухудшения состояния реального сектора экономики и движения по кругу суженной модели воспроизводства через волны девальваций [5, 13]. Закреплению экспорто-ориентированной модели развития экономики способствует «диктат» сырьевых отраслей, устойчивость которых обеспечивает использование абсолютных конкурентных преимуществ в виде добычи и торговли уникальными запасами первичных полезных ископаемых (нефть, газ, уголь и др.) [3, 7, 21]. Среди всех показателей работы промышленности, именно по важному показателю добычи нефти, включая газовый конденсат, российской экономике удалось к 2016 г. превзойти уровень 1990 г. (см. рис. 1). Аналогичное сохранение физических объемов производства электроэнергии в млрд. квт-часов в этом случае играло поддерживающую роль для топливных отраслей, обеспечивая функционирование гигантских протяжённых сетей нефте- и газопроводов, других сырьевых отраслей (прежде всего, черной, цветной металлургии). За то же время 1990-2016 гг. этот «подземный капитал» не конвертировался в «надземный», в долгосрочные проекты несырьевого развития, в развитие промышленности, в качественное улучшение инфраструктуры. Россия является очень «маленькой» страной, судя по физическим объемам производства цемента для строительства (66% в 2016 г. к уровню 1990 г.), особенно по обвальному падению производства металлорежущих станков - сердцевины машиностроения (6% к уровню 1990 г., с 74171 до 4383 штук), резкому сокращению производства продуктов (37% от уровня производства хлеба и хлебобулочных изделий, 40% от производства мяса, 57% от производства цельномолочной продукции - от уровня 1990 г.). В тоже время численность населения РСФСР в 1990 г. составляла 148,1 млн. человек, а в РФ в 2016 г. - 146,5 млн. человек [23]. Положительный эффект освоения обширной и насыщенной природными богатствами территории, таким образом, дополняется негативным эффектом. Вовлечение в производство новых, богатых природными ресурсами территорий, можно рассматривать как один из видов компенсирующего эффекта, который заменяет малое количество производства с передовыми технологиями, требующее другое качество и количество труда, материалов, оборудования [30]. В пространственной проекции эти тенденции преломились в виде резкого сокращения численности населения на Дальнем Востоке и «северах», ускоренном росте крупнейших центров дислокации сырьевых компаний, обслуживающих проведение финансовых операций (Москва и Санкт-Петербург) и в целом приоритете действия факторов «первой природы» - благоприятного климатического положения (Краснодар) или сохранения инвестиционной привлекательности (города Тюменского Севера) при сохранении значительного полюса относительно отсталых регионов [4]. Как следствие, тенденцией пространственного развития в последние десятилетия в Российской Федерации стало нарастание межрегиональных социально-экономических диспропорций в результате региональной политики. По сравнению со странами ОЭСР, у России один из самых высоких показатель вариации ВРП на душу населения в сопоставимых ценах (см. рис. 2). Уровень межрегиональных различий, сильнее чем в России, наблюдается ещё в Мексике и сравним с ситуацией в Чили, США, Индии, Бразилии. Но ни в одной приведённой стране нет такого разброса, как от минимального значения до среднего значения по стране в целом. Очевидно, что проведение в России государственной политики регулирования территориального развития столкнулось с сильным лоббизмом экспортоориентированных отраслей в задачах определения долгосрочных приоритетов, практической корректировки экономического поведения людей и фирм, вызванного радикальными изменениями в народнохозяйственной системе. В статье рассматриваются последствия чрезвычайно сильного усиления экспортных сырьевых отраслей на российское пространственное развитие с нескольких сторон: с точки зрения применения инструментов региональной политики, сравнения главных черт двух подходов - преимущественной ориентации на экспорт или на внутренний спрос. С помощью этого анализа в другой части статьи предпринята попытка оценить результативность сложившейся модели пространственного развития с помощью оценок межстрановых сопоставлений. Завершает статью анализ текущего проекта Стратегии пространственного развития России с точки зрения сохранения экспортоориентированного подхода или его трансформации в целях сбалансированного обеспечения пространственной справедливости и эффективности. Ориентация на экспорт vs на внутренний спрос в контексте российского пространственного развития Характерными чертами экспорто-ориентированного сырьевого подхода в пространственной политике является постулат, что «часть территорий не вписалась в современную глобальную экономику». Согласно этой концепции, на этих территориях целесообразно оставить минимальные социальные стандарты «чисто в гуманитарных целях» и поддерживать самые мощные центры роста, ориентированные на внешние рынки и коммуникации. В таблице 1 охарактеризованы другие компоненты экспорто-сырьевого подхода, а также подхода, базирующегося на наращивании внутреннего спроса и развитии межрегиональных взаимодействий (см. табл. 1). Лобовое применение экспорто-ориентированного подхода к пространственному развитию России невозможно на значительной части территории страны, на которой нет достаточно сильных внешнеориентированных производств, нет достаточной плотности населенных пунктов для получения агломерационных эффектов, нет инфраструктурных условий для частого коммутирования в процессе формирования рынков труда, для локальных перетоков знания. Экспорто-ориентированный сценарий впрямую связывает перспективы национального экономического развития лишь с крупнейшими центрами, где возможен агломерационный эффект, с «регионами-лидерами», что в российских условиях ведет к экономической деградации обширных северных и восточных пространств страны и что недопустимо по соображениям стратегической безопасности. Немаловажно, что в экспортоориентированном сырьевом подходе к пространственному развитию не остаётся практически места менделеевским идеям «познания» России. Вся территории делится на перспективные/неперспективные зоны с точки зрения максимизации экспортных эффектов, а на не зоны с разными базовыми условиями для развития - и, следовательно, разной «потенциальной энергией» по В. И. Вернадскому, с разными миссиями и задачами развития, и разными критериями к их оценке [1]. Нужно признать, что пространство - это не абстрактное вместилище материальных объектов и единственной главной задачей не является его «умерщвление» - максимальное снижение транспортных издержек и приближение к центрам мировой торговли. Как определяет пространство Р. Капелло [31] - «диверсифицированно-отношенческое» - оно в логике стимулирования внутреннего спроса является важным ресурсом, который используют многие крупные страны и межгосударственные объединения с целью обеспечить становление и большую гибкость новому технологическому укладу с его акцентами на инновационное развитие, размещение многочисленных локальных площадок, учитывающих многообразие конкурентных возможностей территории, расширение малого и среднего предпринимательства. В этой логике пространственное развитие служит как бы элементом сохранения идентичности страны и вековым вызовом, на который она в соответствии со своими историко-культурными условиями отвечает. У России есть свой собственный пространственный вызов - инновационная модернизация национальной экономики, новые интернациональные альянсы с разными странами, территориальные узлы новой геополитики с новыми союзниками и конкурентами, историческая задача согласовать территориальные и отраслевые интересы и найти баланс между государственным регулированием и свободным рыночным развитием. Давление экспортного сектора и результативность применения инструментов пространственной политики К настоящему времени в различных формах государством использовано свыше 400 мер поддержки регионального развития, но по оценкам различных авторских исследований, Счетной палаты, эффективность их применения крайне невысока [2, 11, 24, 25, 28, 29]. Ожидалось, что инструменты запустят сначала формирование неких анклавов опережающего развития, потом сольются и ускорят рост российской экономики. На практике вышло так, что в условиях экспортоориентированного развития анклавы регионального роста, индуцированные влиянием применявшихся инструментов, имеют тенденцию к весьма автономному существованию и «самозащите» от остальной региональной экономики. На наш взгляд, недостаточная продуманность в использовании мер поддержки уступила здесь место фактору функционирования всех инструментов в принципиально другой «едкой» технико-экономической среде, изначально ориентированной на безусловный приоритет внешнеэкономических взаимодействий и встраиванию в мировые технологические цепочки в ущерб развитию экономики, базирующейся на активизации внутреннего спроса. Вместо повышения национальной производительности труда и поддержки обычных отраслей обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства, инструментами региональной политики активно поддерживается создание технологических анклавов, которые не интегрируются плотностью в региональную экономику, дают малый процент конкурентоспособной продукции. Система созданных региональных анклавов роста в нынешней модели будет воспроизводиться и далее. Она сможет существовать на фоне деградирующей остальной экономики и прежде всего обрабатывающих отраслей. Вместе с тем современная практика применения инструментов региональной политики претерпевает изменения в контексте самой смены парадигмы территориального развития. Так, если 15-20 лет назад ключевой задачей было оказание отраслевой поддержки, то в последние годы меры поддержки повсеместно оказываются направленными на раскрытие регионального потенциала в его разнообразных проявлениях с целью достижению регионального устойчивого развития. На смену преимущественно отраслевым мерам приходят более комплексные инструменты, и оценка их воздействия становится соответственно не узкосекторальной (отраслевой), а скорее интегральной, то есть комплексной [18]. Именно поэтому, к сожалению, на наш взгляд, на сегодняшний день многие прекрасно работающие в других странах инструменты уже успели «разоружить» себя на российской почве. Во-первых, это произошло из-за принципиально другого национального макроэкономического контекста и неучета современных глубинных механизмов регионального развития. Во-вторых, совместное действие этих причин усилило резонанс на фоне традиционной российской многоукладности хозяйства и значительной межрегиональной дифференциации. Представляется целесообразным восстановление народнохозяйственной роли сырьевых отраслей, соответствующей специфике нашей экономике, и с помощью этого развитие обрабатывающей промышленности, опирающейся на комплексное использование инструментов оказания поддержки развития регионов. Для этого необходима системно выстроенная архитектура взаимоувязанных разнообразных инструментов осуществления региональной политики, исключающая масштабное применение дублирующих друг друга инструментов поддержки. Политика господдержки должна учитывать территориально-отраслевые особенности объектов, в перспективе она сможет обеспечивать научно-обоснованный выбор мер реализации отраслевых и инфраструктурных проектов пространственного развития страны. Промежуточные итоги экспорто-сырьевого развития: подход к оценке результативности пространственного развития В рамках настоящей работы на основе вышеуказанных групп характеристик представляется целесообразным проведение многокомпонентного сравнения эффективности моделей пространственного развития в разных странах. Для оценки различных компонентов предлагается система частных показателей, значения которых приведены в таблице 2. Возможна ли трансформация экспортоориентированного подхода? Анализ Стратегии пространственного развития (СПР) Прогнозный взгляд на будущее пространственного развития России могла бы дать Стратегия пространственного развития, обсуждение проекта которой активно шло на протяжении последних лет [9, 10, 12, 14-17]. В принятой 13 февраля 2019 года Стратегии пространственного развития России уделяется особое внимание в пространственном развитии «точкам роста», которые обладают «эффективной экономической специализацией». Причем в данном случае, видимо, под эффективной специализацией понимается не классическая концентрация производства или занятости по сравнению в целом по стране, а некая совокупность эффективных (но каким образом - неясно) текущих и перспективных укрупненных видов экономической деятельности региона. С точки зрения «опоры на экспорто-ориентированных лидеров» (ямальские и сахалинские проекты, ХМАО, Ванкор), этот подход выглядит безупречным. Однако, он не учитывает, что виды экономической деятельности (ВЭДы) региональной экономики находятся обычно на разных стадиях отраслевого жизненного цикла, что влияет на саму характеристику «эффективности». Кроме того, главный порок этого подхода состоит в том, что он практически закрывает инновационный поиск «взыскательного внутреннего спроса» - новых возможностей в других ВЭДах и территориях, опираясь на данные ретроспективного анализа. Представленный путь мог бы быть одним из возможных, если был бы возможен высоко достоверный прогноз до 2025-2030-го года относительно будущего товарных рынков. Само понятие «точки роста» - экстерриториально, оно скорее относится не к территории, а к отдельному предприятию, конкретному проекту. И этот проект имеет жизненный цикл и свою сложившуюся колею. В будущее же ориентированы «полюса роста» [20], которые также локализованы на территории, но запускают цепную реакцию активных структурных изменений на окружающей территории. Стратегия пространственного развития должна отвечать на ключевую дилемму для пространственного развития в условиях использования ограниченных ресурсов: «выравнивать» или «стимулировать». Является сильной гипотезой, что набор точек роста, дававший определенные темпы роста в прошлый период, обещает их давать и в будущем. Также на эффективность специализации могут оказывать влияние изменение значимости мобильных, частично мобильных, немобильных факторов размещения. В случае «точек роста» пропадает именно динамичность пространственной организации экономики и остаётся лишь эффективность в статике. А самое тревожное, на наш взгляд, что этот подход не позволяет заглянуть в будущее и никак не дает возможность увидеть будущую роль территорий, их групп, межрегиональных взаимодействий в рамках макрорегионов. Развитие транспортной инфраструктуры видится преимущественно опять же в «экспортоориентированном» варианте, с точки зрения «сверху вниз» и прокладки трансграничных транспортных логистических коридоров. На наш взгляд, принципиально важно дополнять этот подход взглядом «снизу-вверх», возможностями развития локальных транспортных систем Сибири, Севера и Дальнего Востока, учета их возможностей саморазвития при встраивании их в международные коридоры. То есть прогнозирование потребностей в развитии транспортной инфраструктуры должно вестись не от груза, а от территории, у который есть (или предстоит создать/возродить) возможности мультимодального подключения к магистральной транспортной инфраструктуре [8].. В противном случае, для территории остаётся роль проходного «коридора» в прямом смысле этого слова. В России, если будет взят курс на пространственно-локализованный рост, сконцентрированный в небольшом количестве агломераций, велик риск экономического опустынивания соседних территорий. Видимо целесообразнее говорить о балансе центростремительных и центробежных сил крупнейших городов, об оптимальном сочетании их возможностей, быть встроенными в глобальные экономические сети, но и в то же время быть пространственным «якорем», организующим территорию вокруг себя. Если этот город является лидером в агломерации, для его же устойчивого развития целесообразно думать о механизмах, которые бы не подрывали ресурсную базу. С поддержкой развития отраслей эффективной специализации с учетом значимости международных рынков можно согласиться при условии, что вначале российские регионы займут адекватное достойное место в мировой хозяйственной системе, раскрывая имеющийся потенциал не только для саморазвития и достижения самодостаточности регионов, но и через использование возможностей наращивания межрегиональных связей. Таким образом, крайне важно, чтобы потенциал городов и регионов определялся возможностями комплексного развития, а не только динамикой внешних рынков. Задачи пространственного развития: поиск баланса между эффективностью и справедливостью Россия - федеративное государство. Следовательно, вопросы соотношения развития регионов и модели экономического роста являются базовыми в нашей стране. Определяющим условием должна являться гармонизация общероссийских интересов и всех регионов - субъектов РФ, в основе которой следует положить принцип Парето-оптимальности (невозможность улучшения положения всей системы, если ухудшение испытывает хотя бы один объект системы). Необходимо ключевой задачей обозначить поиск баланса между «пространственной справедливостью» и «пространственной эффективностью». Достижение пространственной эффективности связано с поддержкой экономического развития и наиболее эффективных экономических специализаций (в том числе, мерами промышленной политики), с увеличением выпуска продукции, со снижением издержек в региональных экономиках; с увеличением транспортной доступности общественных благ для бизнеса и населения («бесшовная» территория), с повышением связности расположения экономических активов и человеческого капитала, с минимизацией затрат на коммуникацию для различных взаимодействий, для облегчения проникновения инноваций, передачи знаний в пространстве и др. В свою очередь, под пространственной справедливостью можно понимать право жителей любой территории на достойную социальноэкономическую среду - в том числе, на подтверждение социальных гарантий и обеспечение социального стандарта; комфортную среду проживания; безбарьерность межфирменной и человеческой коммуникации; наличие мест приложения труда и транспортную доступность предоставления услуг образования, здравоохранения, культуры, торговли и т.д.; обеспечение экологической безопасности и др. С точки зрения Конституции России и решения дилеммы извечной дилеммы «справедливость - эффективность» в первую очередь сценарий диверсифицированного (локально-распределенного) роста, основанного на росте внутреннего спроса, может обеспечить такую гармонизацию и на этой основе - долгосрочную устойчивость экономического роста страны, пусть даже в среднесрочной перспективе - с относительно меньшими темпами. Если ускорение экономического роста будет связано с развитием Московской и Санкт- Петербургской, других городских агломераций и сырьевых центров, то это не будет способствовать формированию в России устойчивой системы пространственного развития. Скорее наоборот, отрыв сильнейших игроков в пространственной системе, ставка только на их возможности (очень высокие) подрывает стабильность системы. Опора на использование внутреннего потенциала означает неотступную значимость каждой территории России для социально-экономического развития, недопустимость выделения «депрессивных зон». Речь идет о том, что одни регионы имеют потенциал с точки зрения развития производства, другие - с точки зрения экологических преимуществ, сохранения биоразнообразия и природной среды, третьи «могут выстрелить» через развитие туризма, поддержание традиционной культуры коренных народов и т.д. В этом будет заключаться признание качественных различий (разнообразия) регионов Российской Федерации по возможностям вклада в социально-экономическое развитие (по возможностям в обеспечение стратегической безопасности, в технологическое развитие, в инновационное развитие АПК, в раскрытие потенциала многонационального культурного многообразия и наследия).
