Text (PDF):
Read
Download
Актуальность темы в том, что Украина - одно из ключевых по геополитическому потенциалу государств Северной Евразии (наряду с Российской Федерацией и Казахстаном). Подписание соглашения об ассоциации Украины с Европейским Союзом означает геополитический выбор Украины в пользу Запада. Но на Украине устойчиво проявляются идентификационные размежевания регионов, вызванные слабостью оснований государственного единства. Неудача конструирования национальной идентичности на этнократической основе стала весомым фактором дезинтеграции Украины в ходе кризиса 2013-2015 гг. Цель статьи - определить факторы и проявления конфликта национальной, региональных и этнических идентичностей в условиях кризиса государства в Украине. Основное внимание уделено периоду после «оранжевой революции» (2005-2015 гг.). Тема достаточно глубоко исследована применительно к периоду до 2013 г. Баланс национальной и региональных идентичностей анализировали украинские эксперты Д. Кирюхин, С. Щербак, М. Погребинский, А. Попов и А. Толпыго [13], Н. Рябчук [36, с. 381-396], А. В. Радченко [34], Е. В. Князева [9]. Крымская школа исследований представлена работами В. Е. Григорьянца, А. В. Мальгина, А. В. Ишина и др. [5], А. В. Ставицкого [42]. Сложилась школа анализа региональной идентичности в Донбассе (работы С. Н. Барышникова, С. Ю. Бунтовского, И. В. Гречко и др.) [32], Г. О. Коржова [10]. Важное значение сохраняют работы российских исследователей С. С. Савоскула [38], Л. В. Савина [37], О. А. Бориско [2], созданные до переворота 2014 г. Они доказывают глубокую фрагментацию этнических, языковых и региональных сообществ Украины, что делает полезной федерализацию страны при равноправии регионов. Напротив, евроатлантический унификаторский курс политики аргументируется в работах украинских экспертов под редакцией Л. В. Губерского [7] и А. И. Кудряченко [45], статье С. О. Переходы [27], интервью И. Тодорова [44]. Поскольку кризис украинского государства развивается в 2013-2015 гг. стремительно, изменения идентичностей ещё недостаточно осмыслены. Среди новейших исследований можно отметить по глубине выводов брошюру В. Д. Пихоровича [28], монографию С. Я. Сущия [43, с. 49-72], работы О. И. Вендиной, В. А. Колосова, Ф. А. Попова и А. Б. Себенцова [3], В. В. Лапкина и В. И. Пантина [14], статьи Н. П. Пашиной [26] и О. Б. Неменского [23]. Украиноцентричная концепция выражена в статье В. В. Фесенко [46]. Эмпирическая основа статьи включает в себя статистику переписи населения 2001 г. и голосований на выборах в Украине (2004-2014 гг.). Большое значение имеют анкетные опросы, проведённые Киевским международным институтом социологии (КМИС) и Украинским Центром экономических и политических исследований им. А. Разумкова [22, 8]. Методологическую основу статьи составляет конструктивизм. Он позволяет осмыслить конфликт идентичности как взаимодействие субъектов политики в стремлении осуществить противоречивые интересы, связанные с властью, влиянием на государственную политику и статусом. Субъектами конфликта выступают не нации, этнические и религиозные сообщества в целом, а их лидеры и элиты. Они используют этничность в прагматических интересах, конструируют политические ориентации и установки. Уровень и динамика конфликта зависят от баланса ресурсов и структуры политических возможностей субъектов. На материалах Украины конструктивистская парадигма применена А. И. Миллером [21]. Также мы используем модель социокультурных размежеваний С. М. Липсета - С. Роккана [15]. Она позволяет объяснить причины степени конфликтности размежеваний и их географическое размещение. В Украине ярко проявляется «многослойность» этнокультурного пространства, вызванная затяжным формированием государственной территории. Украина относится к числу стран с «искусственными» границами, что вызвало разнородность ее экономической и социальной структур. В. Малинкович указывает, что к 1917 г. на Востоке Украины 89-95% земель были в общинном пользовании, а на Правобережной Украине и Полтавщине - лишь 5-7%. Юг и Восток быстрее проходили урбанизацию и индустриализацию. Университеты раньше открылись в Харькове и Одессе, а не в Киеве [16, с. 43-44]. Значительно сказывается на размежевании украинцев отраслевой профиль экономики макрорегионов. На Юге и Востоке сосредоточено 80% промышленного потенциала страны [16, с. 44]. Юг и Восток производили в 2004 г. 58% валовой добавленной стоимости и 54,4% налоговых поступлений в национальный бюджет, 75% объема реализованной промышленной продукции, 64% экспорта страны [11]. Общеизвестна конфессиональная разнородность Украины. По подсчетам М.С. Днистрянского, в западных областях плотность религиозных организаций - свыше 9 на 10 тыс. жителей, а на Юге и Востоке - не более 1-3 [6, с. 250]. К западу от Днепра доминируют приходы Украинской православной церкви Киевского патриархата, а к востоку - УПЦ Московского патриархата. Преобладающий фактор размежеваний идентичности - языковой. Украинское общество расколото примерно пополам по приверженности государственному языку в повседневном общении. По анкетному опросу 2004 г. (Киевский международный институт социологии), в семье 45% жителей страны говорит по-украински, 10% - на обоих языках, 45% - на русском. В западных областях считают украинский язык родным практически все респонденты (свыше 95%); в центральных областях и Киеве - половина опрошенных; на Востоке и Юге предпочитают русский язык [19, с. 89]. Важный аспект - мнение респондентов о статусе русского и украинского языков. В 2002 г. считали, что украинский язык - единственный государственный, а русский - лишь бытовой (язык национальных меньшинств) 74,5% жителей западных областей; 44,3% - центральных; 17,7% - восточных и 14% - южан (по данным Центра экономических и политических исследований им. А. Разумкова [17, с. 219]. С государственным статусом обоих языков соглашались 53,3% южан, 55,3% жителей восточных областей, 30,2% в центральных областях и 7,9% - в западных. По опросу 2006 г., во всей Украине поддерживали статус русского языка как второго государственного 56,2,% респондентов; против выступали 35,9% [30, с. 134]. Судя по анкетному опросу, проведенному Центром региональных исследований и стратегий, на юге Украины весной 2011 г. доля считающих родным языком русский достигает 95-97%, а выступает за русский язык в роли регионального 43%, второго государственного - 41% респондентов [20]. По итогам опроса социологической службы «Рейтинг» в октябре 2013 г., за предоставление русскому языку государственного статуса выступали 43% респондентов, против - 51%. Но государственный статус русского языка пользовался безоговорочной поддержкой в Донбассе и Крыму (по 85%), на Юге страны (69%), на востоке (не считая Донбасса) - 57% [46, с. 34]. Решение Верховной Рады Украины об отмене регионального статуса русского языка (февраль 2014 г.) углубляет этнокультурный и языковой раздел общества, принуждает к украинизации. Раскол «город-село» отчетливо проявляется в политическом позиционировании украинцев. По опросам, среди избирателей В. Ющенко (2004-2005 гг.) в 1,8 раза чаще встречались сельские жители, чем в электорате В. Януковича. Напротив, среди избирателей Януковича (2004-2005 гг.) почти в 1,3 раза чаще встречались горожане (включая жителей поселков городского типа) [47, с. 217]. Опросы Киевского международного института социологии позволяют прояснить иерархию факторов позиционирования на президентских выборах. Так, в 2004 г. главным фактором раскола электората на сторонников В. Ющенко и В. Януковича был языковой. Среди избирателей Ющенко повседневно говорили на украинском языке 78,5% (в сравнении с 50% населения всей страны), а электорат Януковича был на 73,5% русскоязычным [29, с. 143]. Этнополитические размежевания населения Украины жестко проявляются и в оценке ключевых событий истории: выбора веры, Переяславской Рады, Руины и измены И. Мазепы, «Голодомора», Великой Отечественной войны [31, с. 39-47]. Прочная украинская идентичность и в государственном (национальном), и в этническом аспектах не сформирована. Вряд ли она может быть закреплена без насилия на основе этнократических ориентаций, присущих Западу страны. По итогам опроса 2002 г., 37% респондентов на первое место ставили региональную, а не общенациональную идентичность [30, с. 134]. В другом опросе 2002 г. с более дробной шкалой ответов считали себя прежде всего гражданами Украины 41,0%; жителями своей местности - 31,6%; гражданами СССР - 12,7%; жителями региона - 5,9%; представителями своего народа - 3,0%; «гражданами мира» - 2,7% [12, с. 343]. Представляет большой интерес анкетный опрос, проведённый в июне 2011 г. Центром региональных исследований и стратегий (г. Одесса) в Николаевской, Одесской и Херсонской областях, Автономной Республике Крым (АРК) (гнездовая пропорциональная выборка 2500 чел., погрешность 3%). Гражданами Украины, в первую очередь, считали себя 46% респондентов, своего города или местности - 31%, области или группы областей - 10%, гражданином СССР - 9%. Но данный баланс сильно различался по 4 регионам: в АРК и на Херсонщине гражданами Украины считали себя 37-38%, а в Николаевщине - 66%. Очевидна зависимость распределений от этнической идентичности. Считали себя русскими 62% крымчан, 24% жителей Одесской области, 18% херсонцев и 14% жителей Николаевской области. Государственная идентичность в этих 4 регионах преобладала у 68% украинцев и 26% русских. Установлена зависимость между уровнем приверженности Украине и поддержкой прозападной геополитической ориентации [9, с. 272-273, 282-283]. Жители Украины сохраняли близкую этнокультурную дистанцию с русскими. Опрос, проведенный Киевским международным институтом социологии в ноябре 2012 г. (выборка 2048 чел.), показал индекс этнокультурной дистанции от русских 2,7 балла (в сравнении с 2,5 в 1992 г.). Никакой другой народ не рассматривался жителями Украины как столь близкий. Но вследствие 20-летней политики наблюдался рост гражданской идентичности и спад региональной, локальной. 59,6% опрошенных считали себя в первую очередь гражданами Украины, региональная идентичность была основной для 25,1%, удельный вес «граждан СССР» составлял 8,3%. Характерен повышенный уровень региональной и «советской» идентичности среди этнических русских, жителей Востока и Юга страны, лиц среднего и пожилого возраста [1; 3, с. 63]. Данные долгосрочные факторы сделали Украину «глубоко расколотым» государством, воспринимаемым как объект международного соперничества, а не самостоятельный субъект геополитики. Киевский социолог В. В. Фесенко признает важнейшей предпосылкой кризиса этнокультурную и цивилизационную неоднородность украинского общества [46, с. 26]. Эскалация конфликта идентичностей отчетливо началась с лета 2012 г. в связи с принятием закона Украины о региональных языках. Опрос Центра Разумкова (27 июля-9 августа 2012 г.) во всех регионах (репрезентативная выборка 10979 чел. старше 18 лет, погрешность 1%) выявил различия идеологических ориентаций. На Западе доминировала националистическая приверженность (29%). В Центре равенство националистической (15%) и социал-демократической (13%) приверженности. На Юге и Востоке преобладала поддержка союза с Россией (14%). Среди сторонников Партии регионов был наибольший уровень желающих воссоединения с Россией (22%) [13, с. 60-61]. Рассмотрим развитие общественного мнения по вопросам участия Украины в евразийской либо европейской интеграции. Так, в декабре 2012 г. анкетный опрос Центра «Социальный мониторинг» (выборка 2003 чел.) показал: 46% респондентов считали, что Украина должна стать полноправным участником Таможенного союза (ТС). 35% полагали, что Украина должна заключить договор о зоне свободной торговли и политической ассоциации с Европейским Союзом (ЕС) с последующим вступлением, 19% - не определились. Идею вынести вопрос вступления Украины в ТС на референдум поддерживало большинство населения (62%), а доверить рассмотрение вопроса Верховной Раде и Президенту согласны 24%. Для большинства приоритетна возможность иметь безвизовый режим с Российской Федерацией, даже если для этого Украина должна не вступать в ЕС - так считал 51% опрошенных. 30% хотели, чтобы Украина подписала договор о политической ассоциации и зоне свободной торговли с ЕС и имела с Россией закрытые границы с визами и таможнями. Для 62% приоритетным являлось сохранение безвизового режима с Россией [40]. Украинские органы власти ни до, ни тем более после переворота 22 февраля 2014 г. не провели референдум по данным судьбоносным вопросам. Общественное мнение проигнорировано. А ведь референдум полностью соответствовал демократическим принципам и помог бы стране избежать гражданской войны. В вопросе выбора между заключением ассоциации с ЕС или участием в Таможенном союзе налицо территориальные размежевания. В декабре 2012 г. анкетный опрос Центра «Социальный мониторинг» (выборка 2003 чел.) показал: Западный регион - единственный, где преобладали сторонники ассоциации с Евросоюзом (66%); соотношение равное в Центральном и Северном регионах; существенное преимущество сторонники Таможенного союза имели на Востоке (54%) и Юге Украины (74%) [40]. Ситуация стала быстро меняться в 2013 г. вследствие информационной войны за общественное мнение. Финансирование кампании о преимуществах европейской интеграции вели три ключевых структуры: представительство ЕС, посольство Великобритании и Международный фонд «Відродження», финансируемый Дж. Соросом. В общей сложности зарубежные лоббисты евроинтеграции в 2013 г. профинансировали пропаганду в Украине на 1,8 млн. евро [39]. Средства расходовались на телепрограммы, информационные материалы, проведение круглых столов и конференций, производство обучающих фильмов в пользу соглашения об ассоциации с ЕС. Информационная политика РФ проигрывала европейской по креативности и наступательности. Судя по опросу компании «Рейтинг» 26 сентября-6 октября 2013 г. (выборка 2000 чел.), 53% респондентов поддерживали курс на присоединение Украины к ЕС. 35% опрошенных не желали объединяться с ЕС, 12% не определились. По мнению большинства, подписание соглашения о зоне свободной торговли с ЕС для Украины более выгодно (47%), чем вступление в Таможенный союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном (34%) [41]. Процент респондентов, которые поддерживали вступление Украины в Европейский Союз, в середине марта 2014 г. достиг 52%, а желавших вступления в Таможенный союз снизился до 25,6%. За вступление в НАТО в середине марта 2014 г. выступали 44%, против - 47% [46, с. 33-34]. Опрос, проведённый службой «GfK Ukraine» 24-28 сентября 2014 г. (выборка 976 респондентов старше 18 лет), дал уже 52% поддержки вступления в НАТО. Против вступления в НАТО высказались 19%. 18% признались, что не голосовали бы на референдуме, 10% не определились. Традиционна наивысшая поддержка вступления в НАТО среди жителей западного региона и киевлян (73% и 71% соответственно), а самая низкая - на юге и востоке страны (36% и 27%) [33]. Столь масштабное и быстрое переориентирование общественного мнения стало возможным из-за низкой осведомлённости населения Украины. По заказу посольства Великобритании компания «Key Communications» провела весной 2013 г. исследование уровня информированности о преимуществах соглашения об ассоциации с ЕС. Вывод: «уровень информированности различных целевых аудиторий относительно европейской интеграции в целом и Соглашения об ассоциации в частности - очень низок». «Только 5,3% граждан оценивают уровень информированности о ЕС как высокий, 38,6% определяют уровень знаний как средний. Низкий уровень информированности отмечают 43,5%. Каждый десятый не имеет никакой информации о ЕС», - пояснял заместитель генерального директора Центра им. А. Разумкова В. Чалый [40]. После переворота 22 февраля 2014 г. кумулятивный эффект имела гражданская война, вызвавшая эффекты русофобии и надежды на помощь Запада. Свержение законных органов государственной власти Украины имело движущей силой, прежде всего, сообщества Запада и Центра страны. Поэтому поддержка унитарного устройства Украины, по сведениям социологической службы «Рейтинг», выросла от 2011 г. к марту 2014 г. с 50 до 61%, а федерации - слегка сократилась: с 25 до 24%. 15% респондентов не определились. Только в Донбассе за федеративное устройство выступали 59% опрошенных [35]. Киевский международный институт социологии накануне свержения президента В.Ф. Януковича провел опрос 8-18 февраля 2014 г. (выборка 2032 чел. старше 18 лет во всех областях, погрешность не более 2,2%). 30% в качестве основной причины конфликта указали «влияние Запада, стремящегося втянуть Украину в орбиту своих политических интересов». Но мнения были резко дифференцированными по регионам: на Востоке и Юге так считали 57% и 44%, в Центре и на Западе - 17% и 5%. Наибольший удельный вес тех, кто симпатизировал участникам «Евромайдана», в Западном (80%) и Центральном регионах (51%). На Юге 20% симпатизировало участникам силового давления на прежнюю власть. Меньше всего их на Востоке - 8% [25]. Удельный вес респондентов, которые желали объединения Украины и России в одно государство, составил 8-18 февраля 2014 г. 12,5% в среднем по стране (41,0% в Автономной Республике Крым, 33,2% - в Донецкой области, 24,1% - в Луганской, 24,0% - в Одесской, 16,7% - в Запорожской, 15,1% - в Харьковской, 13,8% - в Днепропетровской области. За время «майданного» движения уровень таких настроений по стране вырос с 9 до 12,5% [25]. В.В. Фесенко приводит данные о преобладании позиции: «Украина и Россия должны быть независимыми, но дружественными государствами, без виз и таможен» (68% респондентов). Выступали за отношения с Россией на общих основаниях (с закрытыми границами, визами и таможнями) 15% [46, с. 32]. Анкетный опрос 8-16 апреля 2014 г., проведенный Киевским международным институтом социологии в 8 областях Юга и Востока страны (выборка 3232 чел., погрешность 1,8%), доказал резкое размежевание внутри макрорегиона [22]. Отчетливо выделялись Донецкая и Луганская области, где в 1,5-2 раза ниже, чем в среднем по макрорегиону - 8 областям, признание легитимности захватившего власть 22 февраля режима. Если в целом по 8 областям считали «Евромайдан» оправданным протестом 41,7%, то в Донецкой и Луганской областях - 20 и 26,8%. Далее по нарастанию поддержки «Евромайдана» последовательность такова: в Запорожской области - 43,7%, Харьковской - 47,5%, Одесской - 50,1%, Днепропетровской - 54,5%, Николаевской - 60,3% и Херсонской - 61,9% [22]. Донбасс отчетливо выделялся неприятием нового режима. Небольшой перевес прозападных ориентаций был выражен в Запорожской, Харьковской и Одесской областях. Отчетливо преобладала поддержка нового режима в Днепропетровской, Николаевской и Херсонской областях. Респонденты из Донбасса и, в меньшей мере, Харьковской области видели решение проблем в федерализации Украины и тесном сотрудничестве с Россией. От 58,1 до 62,9% жителей Донбасса поддерживали воссоединение Крыма с РФ. В целом по Югу и Востоку характерен паритет: в поддержку воссоединения Крыма - 43,0 при 44,3% против. Поддерживали или «скорее поддерживали» мнение о том, что их регионам следовало отделиться от Украины и присоединиться к РФ, 30,3% жителей Луганской области, 27,5% жителей Донецкой области и 16,1% - Харьковской области [22]. В остальных 5 областях Юга и Востока Украины такие настроения были весьма слабыми. Данные тенденции проявлялись и по иным индикаторам идентичности в опросе 10-15 апреля 2014 г. Считали для себя главной угрозой «вторжение России» 6,4% респондентов в Донецкой области, 10,7% - в Луганской и, на контрасте, 36,2% - в Николаевской и 42,7% - в Херсонской областях [22]. Именно в Донецкой и Луганской областях - наивысший процент опрошенных, которые считали, что Россия справедливо защищает интересы русских. Эти регионы резко выделялись поддержкой гипотетического ввода российских войск, экономических и политических ориентаций на Россию, а не на Евросоюз и США. Только в Донбассе потенциальная угроза со стороны киевского режима оценивалась как более весомая, чем со стороны РФ. Индикаторы позиционирования сообществ Донбасса носят отчётливый антиолигархический характер. Аналогичный конфликт ориентаций проявлялся в сентябре 2014 г., после жестоких карательных операций киевского режима в Донбассе. В. В. Лапкин и В. И. Пантин отмечают: «На нынешнем этапе постсоветский проект строительства украинской нации являет собой... попытку именно через конфликт и общенациональную социальную и гуманитарную катастрофу обеспечить» объединение этнических, религиозных и социальных групп [14, с. 79]. Степень поддержки вступления Украины в НАТО и войны в Донбассе остается крайне дифференцированной по макрорегионам. Итоги выборов в Верховную Раду Украины 28 октября 2014 г., подсчитанные в процентах от списочного состава избирателей (с учетом неявки) доказали географическую неизменность раскола «Запад - Восток». Он отчетливо выделяет области с повышенной поддержкой Оппозиционного блока и Коммунистической партии Украины (Одесскую, Николаевскую, Херсонскую, Запорожскую, Днепропетровскую, Харьковскую, а также контролируемые Украиной части Донбасса). В Харьковской области за Оппозиционный блок голосовало больше 32% избирателей, в Донецкой - 39%, в Луганской - 36%, в Днепропетровской - 24%, в Одесской - свыше 18%. КПУ набрала в Луганской области 12%, в Донецкой больше 10%, в Запорожской, Николаевской, Херсонской, Одесской и Харьковской - по 8-9%. Более того, ареал влияния оппозиции националистическому режиму отчасти распространился на Черниговскую, Сумскую, Черновицкую и Закарпатскую области [18]. Сделаем выводы. Украина - «глубоко расколотое» общество. Отсутствует устойчивая национальная идентичность большинства граждан. Устойчиво проявляются долгосрочные социокультурные размежевания: центр - периферия (с преобладанием локальной идентичности), город - село, религиозность - секулярность, русскоязычные - украиноязычные территории. Пространственное распределение размежеваний совпадает, усиливая их конфликтогенный потенциал. Принятое этнокультурное деление Украины на отчетливо выраженные Запад, Центр, Юг и Восток неполно соответствует современному состоянию идентичности. Речь идёт о центрах («ядрах» социокультурных ареалов) и перифериях, плавно переходящих от одного типа к другому. Для Запада таким ядром выступала Львовская область, для Юга - Крым и Севастополь, для Центра - Киев, для Востока - Донецкая область. Ярко выражены лакуны, идентичность которых значительно отличаются от окружающего ареала (Закарпатье, Киев). Примерное равновесие прозападных и пророссийских ориентаций, сложившееся в Украине за постсоветский период, разрушено целенаправленными усилиями внешнеполитических акторов (США и стран Евросоюза), элит и партий страны путем дестабилизации и государственного переворота. Начавшаяся гражданская война используется прозападными правящими элитами страны для окончательного закрепления этнократической политики идентичности, для подавления этнического и языкового плюрализма. В этих условиях развитие идентичностей регионов происходит по расходящимся траекториям. Сложные процессы идут в Донбассе вследствие гражданской войны 2014-2015 гг. Вероятно критическое ослабление украинской и рост «новороссийской» идентичности, если эти процессы не будут прерваны этноцидом со стороны киевского режима. В остальных областях Украины режим владеет инициативой в информационной политике. Сохраняется размежевание западных и восточных областей по индикаторам выбора между европейской и евразийской интеграцией, отношения к государственному перевороту.
